А церковка убога...
А церковка убога, и потому в ней склад.
Товарищ кладовщик с хозяйским чувством
Хранит на алтаре эмаль и бустилат,
А в ризнице – фосфат и ящик с дустом.
Поглаживает счеты и косточки кладет,
Пропихивает дебет через кредит.
Архангелы трубят, и Страшный Суд грядет,
Коль ревизор по зову их приедет.
Распластаны недвижно святые на стенах,
Прошитые стальными костылями –
Товарищ кладовщик не смыслит в именах,
Поскольку не оценены рублями.
В закрещенные окна лишь сунься, ангелок! –
Стрела твоя ему – быку иголка!
Товарищ кладовщик – ВДОАМовский стрелок,
На то ему и дадена двустволка.
Здесь отпускает он, как грех, чего кому:
Лопаты, ведра, краски, стекловату…
Приходят на поклон сюда теперь к нему,
И крестит он десницей или матом.
Со звонниц облетели давно колокола –
За них агитплакат звонит ударный.
Товарищ кладовщик с пасхального стола
Вкушает и без звона регулярно.
Не ладановый дух пускает «Беломор».
Марию-деву мухи обходили.
Здесь не колхозный склад – здесь Русской Веры морг
«Товарищи» для нужд соорудили.
Ограде проржавелой по грудь чертополох.
Ветшает все (как только терпит кладка!).
Но пращуры мудры: предвидели, что Бог
Вернется, как бы ни было здесь гадко.
А нынче куполам град хлещет по щекам,
На маковках ни крестика, ни шпиля.
Покуда время здесь сидеть кладовщикам,
Нести тебе свой тяжкий крест, Россия!
Толпиться на поклон и славить подлецов,
Рожденных и взлелеянных тобою.
У высохших икон заплакано лицо.
И слух истерзан барабанным боем.
1988 год